Ранним утром 14 сентября 1812 года московские обыватели наблюдали, как через город проходит огромная армия. Наши войска отступали, оставляя древнюю столицу неприятелю. Главнокомандующий Кутузов, не желая показываться на людях, ехал в экипаже с зашторенными окнами. О том, почему он сдал врагу второй город империи, рассказал газете "Аргументы и факты" Алексей Шишов, сотрудник НИИ военной истории Военной академии Генерального штаба ВС РФ.

- Кутузова иногда упрекают в том, что он с самого начала не собирался оборонять Москву.

А.Ш.: - Это не так. Плана сдавать Москву до Бородинского сражения у Кутузова, безусловно, не было. Хотя бы потому, что эта битва могла при определённых обстоятельствах обернуться победой русского оружия.

После Бородина Кутузов приказал искать место для новой битвы, но выгодной позиции на подступах к Москве не было. К тому же император Александр I сообщил Кутузову, что подкрепления в ближайшее время не будет, а, по данным разведки, к Наполеону свежие силы продолжали подходить. В итоге Кутузов принял это непопулярное, но верное решение. Большинство его генералов были против.

- А план Наполеона?

А.Ш.: - Захват Москвы был провозглашён им целью всей русской кампании в самом начале похода. Здесь Наполеон собирался ждать, когда Александр запросит мира. К тому, что именно так всё и должно произойти, Бонапарта подводил опыт его предыдущих военных кампаний. Но царь от любых переговоров отказался.

- Сколько жителей осталось в городе?

А.Ш.: - Москва, по масштабам того времени, была огромным городом - 275 тыс. человек. Жители начали покидать город вскоре после Смоленского сражения, после Бородина исход стал массовым.

Известно, что к приходу французов в городе осталось примерно 6 тыс. жителей. В основном иностранцы на русской службе, которые боялись, что при отступлении их примут за французов и убьют (были такие случаи). Ещё - дворовые, оставленные сторожить господское имущество. Остались, впрочем, и некоторые купцы.

- По чьей вине случился знаменитый московский пожар?

А.Ш.: - Приказ полицейским поджигать город отдал московский генерал-губернатор Фёдор Ростопчин. Некоторые полицейские чины вроде бы даже были пойманы за этим занятием французами. По французским данным, в Москве было схвачено и расстреляно несколько сот поджигателей, однако кто из них был реально виновен, неизвестно. Впрочем, французы, незнакомые с устройством русских печей, топили их неправильно - вот вам и несколько лишних очагов! К тому же Москва была преимущественно деревянным городом, который никто не тушил. Пожарные команды ушли вместе с войсками, усилия французов возродить их ни к чему не привели. В итоге сгорело 6,5 из 9 тыс. московских домов.

 - Французы провели в Москве примерно месяц. Они как-то налаживали жизнь города?

А.Ш.: - Комендант Москвы маршал Мортье пытался учредить в городе муниципальное правление из десятка уважаемых горожан, которые не успели бежать. Они ходили с красными повязками на рукаве и заслужили всеобщую ненависть. Формально в оккупированной Москве действовали русская полиция и противопожарная служба, однако остановить грабежи и пожары они не смогли. После окончания войны по приказу Александра были созданы комиссии для расследования деятельности коллаборационистов. Большинство из примерно сотни обвиняемых были оправданы, хотя кого-то наказали кнутом, кого-то - ссылкой, а купцу третьей гильдии Познякову за грабёж имущества соотечественников ещё и ноздри вырвали.

«АиФ»: - Современники писали, что Наполеон привёл в Москву армию, а увёл банду…

А.Ш.: - Москва была богатым городом, брошенные дома ломились от ценностей, съестных припасов и выпивки. Именно дармовой алкоголь стал первой добычей французов и одной из главных причин разложения армии. Гвардия докатилась до того, что ящиками продавала шампанское из московских подвалов армейским частям, которые в город не впустили! В 1812 г. Великую армию, как это ни странно, сгубили не столько русские штыки и пули на поле боя, сколько водка и золото в покорённой Москве. Боевой дух французов был почти полностью утрачен за время пребывания в городе с 14 сентября по 19 октября, когда военных действий толком не велось.