24 октября исполнилось 100 лет со дня рождения народного артиста СССР Аркадия Райкина. Аркадий Исаакович олицетворяет целую эпоху нашей страны. За полвека работы в театре Райкин сыграл огромное количество разных ролей. Его маленькие шедевры до сих пор помнят многие поколения зрителей. Московский театр "Сатирикон" по праву носит его имя. Художественное руководство труппой осуществляет народный артист России Константин Райкин. В концерте участвуют: Сергей Юрский, Геннадий Хазанов, Михаил Жванецкий, Роман Карцев, Алла Пугачева, Тамара Гвердцители, Дмитрий Бертман. «Российская газета» сегодня публикует воспоминания современников о великом артисте.

Михаил Жванецкий, писатель-сатирик:

- Как не было у нас такого актера, так и нет. Были единицы, которые так же виртуозно могли перевоплощаться, но они все-таки это делали по-другому. Как великие Евстигнеев или Смоктуновский - разные образы в разных спектаклях. Но 10-20 образов в одном спектакле - причем, абсолютно достоверных... Ведь главное, что отличало Аркадия Райкина - это ПРАВДА. То, что это все было в жизни. В отличие от того, что происходит с юмором сейчас - все выдумано. Какие-то галлюцинации. Все - неправда. Все взято не из жизни. Когда садится шутить группа авторов, то мне уже одно это начинает казаться подозрительным. Причем юмористы - это те, кто на экране. А за экраном - не знаю, кто они. Группа авторов, видимо, не юмористы. И когда возникает эта группа, правда исчезает. Появляется КВН.

 РГ: Все сравнивают Райкина с Чаплиным...

Жванецкий: Правильно сравнивают. Потому что он был тоже очень смешным. Помимо этого, в нем еще было наше советское сатирическое начало. Чаплин был глубок в человеческих чувствах - общепонятных в любой стране. Чаплин был очень красивым в жизни и очень смешным на сцене. То же самое и Райкин. Красив в жизни, на улице, дома и смешон на сцене. Удивительно, как такое может быть? Мы все считали, мол, юмор - должно быть что-то кривое, косое... Чтобы смешить, следует хромать, прикидываться горбатым… кем угодно. Красивую женщину всегда трудно рассмешить - она отвлекает своей внешностью. А вот Аркадий Исаакович был очень красив, высок, строен. Никогда не видел его в домашней одежде! Он мог быть в артистической в халате. А дома всегда в костюме, при галстуке, с платочком. Портной Райкина жил в Риге. У Аркадия Исааковича вес и размеры никогда не менялись. Он просто посылал своему портному отрез ткани - то, что ему нравилось где-то в магазине. Не было тогда этого института, что кто-то побежал, купил, принес, показал… Как сейчас у олигархов. И поэтому в загранпоездках ( а заграница тогда - это были Болгария, Венгрия, Чехословакия…), когда Райкин видел новую ткань, покупал отрез, посылал в Ригу. Оттуда прибывал готовый костюм.

РГ: А что же он ел, что размеры не менялись?

Жванецкий: Гадость всякую. Что-то протертое. капустное… Помню нечто жаренное на сковороде, очень тоскливое типа свеклы. Я никогда не видел, чтобы он ел бифштексы, мясо, рыбу, шашлыки. Ни разу я не видел его выпимши. Может, кто-то и видел, я - нет. Он мог выпить немного вина, может быть, где-то рюмку коньяка. И последний случай - как он мне рассказывал - когда он был пьян, это было у Сталина, когда тот ему налил фужер коньяку. Случилось это после выступления в Кремле. Тогда Сталин и Ворошилов первые пару минут выступления Райкина спиной сидели к артисту. Видимо за столом. Потом - повернулись. А потом уже не отрывались. А потом пригласили сесть за стол. Ворошилов спросил у него: "Ну, как дела?" А Сталин налил ему полный - любил, видимо, наливать полный - фужер коньяку и сказал: "Выпьем за талантливых артистов города Ленинграда". Потом - за город Ленинград. Или наоборот. Хорошо, что Райкин уже отыграл программу, потому что он бы не смог после этого выступать. Ни о каком другом номере речи быть не могло. И когда на следующее утро он проснулся в гостинице, первый звонок был от Сергея Михалкова, который его поздравил… Райкин тогда уже был лауреатом Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады, и, по-моему, вот тогда же пришло постановление об организации Ленинградского театра миниатюр под его руководством.

РГ: А что Райкин читал Сталину?

Жванецкий: Маски. Из чемоданчика их вынимал. Перевоплощение то самое. Он надевал маску и говорил от лица поэта, алкоголика, женщины и других...

РГ: Когда говорят Жванецкий и Райкин... На самом деле мало кто из авторов вышел из тени человека, для которого он писал. Не мне одной казалось, что у вас была обида на Аркадия Райкина. Вам удалось от нее избавиться?

Жванецкий: Да (тянет). Помог мне Юра Стоянов, которого я безмерно ценю и уважаю за огромный талант и за прекрасный ум. Он где-то, в каком-то интервью, говоря о Райкине, сказал важную вещь. Уже тогда, когда мы расстались с Райкиным, особенно, когда я вышел на "свободную дорогу", то понимал, что Райкин имеет право и на то, чтобы иметь своего автора. Но Стоянов еще сказал примерно так: "А как вы хотите, чтобы были тексты Жванецкого в исполнении Райкина? Или все-таки это - выступление Райкина, где используются тексты Жванецкого? Конечно, это выступление Райкина!" Чей концерт? Того, кто собирает публику! Сейчас говорят бренд. Ну конечно! Тогда величины несоизмеримые. Мне, конечно, хотелось, чтобы он как-нибудь обо мне сказал. Но он по-своему делал для меня какие-то хорошие вещи. Например, был юбилей Леонида Утесова. Я ему написал монолог. Он немного прочел сам. А потом предложил мне выйти на сцену, и вот тогда я тоже читал поздравление Утесову.

Я уже теперь понимаю: какая может быть обида? Ее нет. Да и тогда, когда я писал ему вот эти поздравления, уже ее не было. Я немного подтрунивал над собой. Это все равно, что лягушка-путешественница. Конечно, очень хочется, летя, когда тебя гуси тащат на палочке, раскрыть пасть и сказать: "Это же я все придумала!" Но кому ты все это будешь рассказывать! Представьте, что кто-то из тех, кто не в кадре "Прожекторапэрисхилтон" закричит: "Это все я придумал!" Или где-нибудь в КВНе! Ну кто на это обратит внимание? Но мне-то хотелось! Потому что столько было крылатых фраз... Меня распирало. Но все это провинциальное такое тщеславие. Хотя я себя понимаю! И его понимаю, и себя!

Роман Карцев, народный артист России:

- Чаще всего я вспоминаю, как приехал в Питер. Самое начало. Потому что это был главный момент. 1962 год. Я с чемоданчиком, в костюме, в 20 градусов мороза шагал по Невскому до Желябова. В театр, на служебный вход. Все помню, как сейчас. Прошло 50 лет...

А первая наша встреча была в Одессе. Райкин жил в санатории Чкалова. Он пригласил меня на разговор, где предложил поступить в театр. И вот потом я приехал, а его не было - он был в Западном Берлине на гастролях. Но поручил, чтобы со мной репетировали. И я начал работать.  

Он взял пацана, в 22 года, из самодеятельности в королевский театр. Заграница, репетиции, спектакли... В театре - высокая культура. И Питер! Райкин дал мне жизнь! Как Крестный отец.

Он никого ничему не учил - это был профессиональный театр, надо было работать и играть на уровне всех артистов. Этому научить нельзя. Можно было учиться у Райкина, только стоя за кулисами и глядя на то, как он играет. Каждый день! Наблюдая при этом, как меняется та или иная вещь, а то и весь спектакль. Он играл один из спектаклей года два, а я стоял за кулисами и смотрел - вот это была учеба! А дальше уже ты сам должен был сделать все то, что он требовал.

Он был нормальным руководителем театра - мог уволить, дать квартиру, роль.... Вообще это был частный театр Райкина, хотя и назывался государственным. Райкин решал все вопросы сам. Если от тебя пахло спиртным, он тут же выгонял. Назвать это жестокостью я не могу - нормальные профессиональные отношения.

Как узнать творчество Райкина сегодня? Огромное количество сыгранных им вещей по телевизору не показывали - ни тогда, ни, тем более, сейчас. Ведь тогда еще почти не было камер. Почти все его миниатюры - мои самые любимые. Каждая - по-своему. Были среди них такие, когда публика плакала в зале, а на других все за животы хватались. Вот это я называю учеба, когда ты смотришь и впитываешь. И на самом деле я, по-моему, был единственный, кому Райкин разрешал смотреть, как он репетирует монологи. Это очень интимная вещь, когда артист остается наедине с режиссером. И я смотрел. Почему он разрешал именно мне - не знаю, до сих пор не могу понять. Я также любил монологи - у меня их тоже было много. А как он репетировал... Это как в постели с женщиной - что я могу вам рассказать (смеется). Это когда артист ищет ход, образ, характер, ритм, темп.

24-го октября в театре "Сатирикон", где будет отмечаться 100-летие со дня рождения Райкина, я прочту рассказ, который сам написал "Приснился мне Чаплин". Он о Чаплине, но посвящен Райкину. Это два великих человека. Каждый по-своему: один - в кино, а другой - на сцене.

Семен Альтов, писатель-сатирик:

Мы вместе работали в последние годы жизни Аркадия Исааковича - к сожалению, поздно встретились. Это уже был не совсем тот Райкин, который остался у нас в памяти, но все равно я благодарен судьбе за возможность увидеть вблизи великого актера и человека. Я помню, как был у него в Москве на Тверской улице, он сидел в кресле, приняв его форму - его позвоночник был уже слаб. Правой рукой придерживал левую - был тремор - и рассказывал мне какой-то анекдот. Уже даже не помню какой. Речь шла о том, как человек заходит в помещение, потом выходит. Я видел только два огромных глаза, и вдруг поймал себя на том, что отчетливо представляю, как какой-то человек снимает шляпу, а она полетела и повисла на крючке, как он снял туфли, а потом пошевелил пальцами ног ... При этом передо мной сидел немолодой артист, и что-то тихо говорил... И, как в сказке про Кота в сапогах, который мог превратиться во Льва или Мышку, Аркадий Исаакович мог перевоплотиться в кого угодно. Это была магия. Текст в работе Райкина тоже был важен, но вторично. А мастерство, которое ему дал Бог, позволяло "лепить" очень узнаваемые точные типажи и характеры. И это то, что резко отличало Аркадия Исааковича от многих. Я не говорю про сегодняшних артистов, которые, в основном, "работают" на тексте, на смешных репризах. А у Райкина была магия актерского мастерства, что и сделало его великим артистом. И таким он остался в памяти тех, кто его видел. Я не знаю, как сегодня судит по каким-то отрывочкам молодежь. Но те, кто видел на сцене Райкина - не забудут никогда.

Помню Театр Эстрады - меня, маленького, родители повели, и в зале стоял такой хохот, буквально до слез, что люди все время толкали друг друга и спрашивали: "Что он сказал?" Они даже не слышали что именно, но публика была погружена в атмосферу смеха - такое волшебство творилось на сцене.

Я флегматичный - как живу, так и пишу, так и читаю. И в этом есть какая-то краска. Но она одна, а у Райкина была целая палитра. Авторское монотонное чтение с его исполнением даже нельзя сравнивать. Аркадий Исаакович был в своем жанре единственным, кому удавался пафос. Он же обличал недостатки. Острыми были фразы, что у нас есть взяточники и халтурщики - сатира была на уровне перечислений, иногда слов. Но Райкин искренне верил, что он скажет, укажет, где что не так - и все будет иначе. Это была его гражданская позиция. Он был гражданином! У него звенел голос, он вытягивался как тенор! И в зале было ощущение: теперь мы знаем все, что у нас не так, и завтра будет иначе.

После Райкина я вообще больше ни для кого не писал. Он был единственным, для кого я что-то делал специально, и реагировал на просьбы и замечания. Все остальное, что исполнялось звездами того времени, они брали у меня из уже написанного.

3 ноября в зале "Октябрьский", в Санкт-Петербурге, Константин Райкин устраивает юбилейный вечер:

"Я еще не знаю точно все, что буду читать. Наверное, смогу произнести пару слов, связанных с Аркадием Исааковичем. И до сих пор у меня в репертуаре есть одна коротенькая всем известная басня-притча про коров, которые шли клином - она была во вступительном монологе спектакля "Мир дому твоему", когда звучала из уст этого великого артиста. Возможно, я ее прочту, как напоминание о нем.  

А с Сергеем Урсуляком произошел анекдотичный случай. В поддержку темы, что значила райкинская слава, приводится история, когда Урсуляка призвали в армию. Сергею невозможно было никак от этого устраниться, поскольку пришла повестка. И он сказал Райкину, что его забирают. Райкин сел в свою "Волгу" и поехал в военкомат на окраине Москвы. И дальше Сергей, будучи хорошим артистом, показывает в лицах, что случилось с военкомом, когда к нему неожиданно вошел Райкин...

Сын - за отца

В связи с предстоящим юбилеем я пересмотрел практически все материалы, которые остались от отца - множество записей, папиных миниатюр, монологов, каких-то сценок - ранних, и тех, которые он снял, уже будучи величайшим мастером, - рассказывает Константин Райкин. - Но поскольку он был артистом театральным, все равно эти записи дают очень условное представление о размерах его дарования. Только побывав на его спектаклях, можно было составить истинное представление об этом урагане темперамента, мастерства, легкости и вместе с тем элегантности. И при этом он был очень мягкий, органичный артист. К своей славе, а это была именно слава, любовь народа в самом буквальном смысле слова, он относился очень застенчиво и как бы ее не замечал. Он вообще был человеком тихим, скромным и часто разочаровывал многих наблюдателей, которые от него в жизни ожидали некоего продолжения того, что они видели на сцене".

На телеканале "Культутра" 24 октября в 22.40 документальный фильм «Смех сквозь сердце». Режиссер Ирина Смирнова. Автор Марина Петухова. Этот фильм – проникновенный монолог дочери, Екатерины Райкиной, об изнанке оглушительной славы великого артиста.

В фильме также приняли участие: Константин Райкин, Людмила Гвоздикова, Ирина Тайманова, Рудольф Фурманов, Лилия Каретникова, Лиза Яковлева.