Он был автором сценариев и режиссером фильмов «Гори, гори, моя звезда», «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», «Экипаж», «Сказка странствий».

Он рассказал о своем новом проекте "Российской Газете". Александр Митта: Это будет фильм про самых популярных в мире русских художников. Казимир Малевич - основоположник абстрактной живописи, его почитают всюду, кроме России. И Марк Шагал, о котором Пикассо говорил: когда Шагал пишет, он не думает, потому что в его голове поют ангелы. Вот такие контрастные люди: поэтический художник и четкий, радикальный мастер, который обогнал всех на много лет вперед и шел в одиночестве, понимая, что если он споткнется, то его идеи потеряют значение для мира. Вот такие два непохожих характера.

И есть третий - своего рода Робеспьер, человек, который совершает революцию, убивает инакомыслящих, но он тоже романтик. Вначале я думал, что материал тянет только на "артхаус", на фильм для узкого круга. Но жалко делать кино для узкого круга, и меня понесло в мейнстрим. Так что это будет соединение мелодрамы, комедии и артхаусного кино.

РГ: По материалу эта картина перекликается с вашим фильмом "Гори, гори, моя звезда"?

Митта: Я его снял сорок лет назад, и думал продолжить эту тему. Я ведь всю жизнь хотел быть художником, рисую, даже думаю визуальными образами. "Гори, гори, моя звезда" была придумана как монтаж аттракционов Эйзенштейна, изложенный языком Станиславского. На это обратил внимание только один человек - Наум Клейман, создатель ныне разрушенного Музея кино, специалист по Эйзенштейну. Остальные не заметили. И слава богу, говорили мне: заметят - растопчут.

РГ: В фильме "Гори, гори, моя звезда" были задействованы все искусства: кино, театр, живопись, музыка…

Митта: Там всё было классно: идея хорошая, сценарий очень добросовестный, Олег Табаков и Олег Ефремов в главных ролях, Евгений Леонов, Лена Проклова. И музыка Бориса Чайковского. Шикарная это была работа. Но ее засунули на полку, потом усилиями Табакова оттуда вытащили и назначили странное наказание: запретили вывозить. Ее можно было показывать только в Москве и обязательно с негативной критикой. Но критики были солидарны - не появилось ни одной рецензии. Так она и прошла незамеченной.

РГ: Но теперь ее знают все.

Митта: Так ведь и Малевича в России не хотели признавать - слава богу, он взял под мышку свои эскизы и увез в Германию, где они стали сенсацией, на их основе возник стиль "баухаус" - рациональной архитектуры и градостроительства. Он дал ХХ веку главные структурообразующие идеи целого направления в живописи, дизайне и архитектуре!

РГ: Кто будет играть в фильме эти роли?

Митта: Пока не утвердим актеров, я молчу. Но хочу подчеркнуть: это не искусствоведческое кино. Оно о том, как люди дружили, собачились, враждовали, как идея заставляла их вести себя так или иначе. Это может быть и смешно. Когда я подумал, что фильм может быть смешным - тут я и решил им заняться.

РГ: Искремас в "Гори, гори, моя звезда" - образ собирательный. А в новой картине - конкретные фигуры, что всегда отсылает к биографическому жанру, к портретному сходству.

Митта: Это огромная проблема. В биографическом фильме нельзя уйти от точности в деталях. Всю 98-летнюю жизнь Шагала можно расписать по дням - а о событиях в Витебске мы знаем очень немногое. Знаем, что Шагал пригласил умирающего от голода Малевича с беременной женой в сытый Витебск, а тот откормился и выкинул Шагала из школы - она ему понадобилась как институт супрематизма, институт развития его идей. И Шагал это принял! В рамках этого конфликта можно выстроить занятный сюжет: люди друг друга любят и уважают, но друг друга топчут. Впрочем, для художника это нормально: его идеи всегда концептуальны. Это ведь не простое умение рисовать - это позиция, необходимость выразить нечто важное, и пока ты это не выскажешь - покоя нет никакого.

РГ: Нет ли соблазна стилизовать фильм под живопись того же Шагала, или использовать в нем элементы абстракций Малевича?

Митта: Конечно, художника надо показать в мире его концептуальных идей. Мир Шагала почему так интересен? Витебск, который он всю жизнь любил. Париж, ставший его второй родиной. Обстоятельства, благодаря которым он оказался одним из ключевых художников "парижской школы". "Парижская школа" - удивительное явление, когда множество талантов не были объединены ничем, кроме того, что работали в этом городе. Люди бедные, но невероятно активные. И теперь их картины стоят огромных денег. Шагал в Америке занимает третье место как самая большая музейная ценность. Ну, а роль Малевича - он перевернул мозги художников. Его картины в понимании реалиста может нацарапать любой ребенок, но стоят за 60 миллионов! Потому что они означают революцию в живописи - ее поворот к миру беспредметного.

РГ: И абсолютным выражением этого принципа стал "Черный квадрат"?

Митта: Это как бы нуль-принцип. Точка отсчета. Это как бы социалистический реализм в Америке. То, что объединяет все разноплеменное, разнокультурное многолюдье Америки. Чем его можно объединить? Только абстракцией. Художники поп-арта заявили, что искусство - это не "Мадонна" Рафаэля, а то, что окружает, чему мы поклоняемся в реальности. Нашу жизнь мы должны превращать в искусство! Банку томатного супа. Многократно повторенное, примитивно выполненное изображение знаменитости - как это делал Уорхол. Оказалось, это - красиво, в этом есть ритм. И в основе - идеи Малевича. Это художник, который толкнул тачку искусства вперед, и она покатилась сама, подхваченная тысячами рук.

РГ: У вас выходит книга. Расскажите о ней.

Митта: Это новый вариант книги "Кино между раем и адом" - наполовину комикс, наполовину учебник для тех, кто сочиняет сценарии. Я не люблю учебники и поэтому написал как бы сборник веселых кинематографических притч-баек.

РГ: Не расскажете одну?

Митта: Снимали "Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем". Режиссер хотел, чтобы свинья прошла по сложной траектории между столами чиновников, стащила важную бумагу и убежала. Как это сделать? Обратились к Дурову. Он ответил: "Без проблем. Мне нужно пять свиней для дублей, два ящика коньяка и два месяца на тренировку". За неделю до съемки директор фильма решил посмотреть, как идут дела. Видит: загон и в нем хрюкает свинья, ждет съемки. А остальные где, где дубли?! А дубли съели. А коньяк? Выпили. Директор понимает, что его обвели вокруг пальца, звонит Дурову. "Все нормально, - отвечает Дуров. - Но нужен еще один ящик коньяка, ящик варенья, и не помешала бы еще одна свинья". Свинью ему доставили, и ее тоже съели, и коньяк выпили. На съемки Дуров пришел с банкой варенья. Режиссер спрашивает: сколько времени вам понадобится на эту сложную репетицию? Дуров отвечает: никаких репетиций, вы только поставьте камеру на рельсы, чтобы она всю эту пробежку свиньи могла снять. Берет бумагу, которую свинья должна стащить, мажет ее вареньем, потом мажет весь путь свиньи: снимайте! Пускает свинью, и та бежит четко по мизансцене - слизывает варенье. Хватает со стола бумагу и бежит назад. Снято!

РГ: И мораль сей басни…

Митта: Мораль - когда вы знаете, как что сделать, все становится просто. Когда вы этого не знаете - вы дурите головы себе и людям, и проблема становится неразрешимой. А другая мораль - если вы хотите, чтобы зритель смотрел ваше кино, вытянув шею, то мажьте ему каждую минуту фильма вареньем. Зрителю надо доставлять удовольствие. Это основа мейнстрима. К нему артхаусники относятся с презрением, а на самом деле они просто не умеют сделать фильм интересным. Зритель пришел, чтобы получить удовольствие. И этот процесс получения удовольствия - структурирован. Зритель должен полюбить героев и за них переживать. Он должен идентифицировать себя с героем. Должен ощущать родство своих ценностей с ценностями героя. Если это есть в фильме - все работает.

РГ: Но зрители - разные!

Митта: Конечно. Кому-то интересно, как мужики переселяются в женские тела, - ну и на здоровье. А есть такие, для кого скука является непременным качеством общения с искусством. Такого зрителя тоже нужно уметь обаять. Это ремесло, у нас им владеют немногие, оно не преподается, хотя его во весь мировой кинематограф заложил наш Станиславский. Монтаж аттракционов - от Эйзенштейна, а метод физических действий - от Станиславского. Он так прост, что даже безграмотный легко его постигнет. Но в нашем кино уровень безграмотности таков, что этот метод многим не по силам.

РГ: У нас от Станиславского усердно отрекаются.

Митта: А в Америке нельзя представить себе актера, у которого дома не стоят его книги. Есть качество, по которому можно отличить хорошего голливудского актера от хорошего российского: наши стараются - а Роберт Де Ниро спокойно живет себе на экране. Режиссер Джозеф Мамет сказал: если актер надеется своей творческой активностью усилить драматизм фильма, то он уподобляется человеку, который машет руками из окна поезда, чтобы тот шел быстрее. Но поезд идет по рельсам. А задача актера честно проживать то, что должен прожить его персонаж. Вот и все. Но за этой честной работой - профессия и ремесло, его основы, заложенные Станиславским.