Родился 16 марта 1935 года в Ленинграде. Заслуженный артист и Народный артист России. Принято считать, что актерство у Сергея Юрского в крови, но первая, большая мечта - это мечта о манеже, о клоунаде. Детство Сергея Юрского прошло за кулисами цирка, где отец Юрий Сергеевич Жихарев в годы войны был художественным руководителем. Играя в драматическом кружке, отец взял себе псевдоним – производное от имени – Юрский. Постепенно псевдоним вытеснил настоящую фамилию. Юрий Юрский был тоже своего рода человек-театр: актер немого кино, театра, замечательный рассказчик, постановщик пантомим, режиссер драмы, цирка, эстрады. Мать Сергея Юрского, - Евгения Михайловна Юрская-Романова, была музыкальным педагогом. И уже второй мечтой Сергея Юрского был театр. Однако, как это часто бывает в театральных семьях, родители не хотели, чтобы мальчик связывал свою жизнь с театром.

Учеба

В 1952 году Сергей Юрский окончил школу с золотой медалью и поступил на юридический факультет Ленинградского университета. Во время всей непродолжительной учебы играл в университетской театральной студии. Именно на студийной сцене росло и крепло в Сергее Юрском убеждение, что его настоящее призвание - театр. На юридическом факультете Сергей Юрский проучился недолго. После 3-го курса Юрский перешел в Ленинградский театральный институт имени А.Н.Островского, который окончил в 1959 году.

Курс в театральном вузе, на котором учился Юрский, вел Леонид Федорович Макарьев. До сих пор Сергей Юрский с особой благодарностью вспоминает об уроках Макарьева, об учебных работах и репетициях под его руководством. Макарьев увидел в юноше острохарактерного актера и с первого курса готовил с ним роль Карандышева в «Бесприданнице» А.Н.Островского.

Театр

После окончания 2-го курса Сергей Юрский был принят в Большой драматический театр имени М.Горького. Несмотря на молодость, Сергей Юрский встал вровень с главными артистами знаменитой труппы, оказав сильнейшее влияние как на зрителя, так и на атмосферу внутри театра. Это было встречено неоднозначно и руководством, и в труппе. Сергею Юрскому стало неуютно в театре, и…

В 1980 году в жизни и творческой биографии Сергея Юрского происходит перелом. Сергею Юрскому пришлось уехать... Разрыв с Большим драматическим театром, вернее, не разрыв, а вынужденный уход из него был для Сергея Юрского необыкновенно тяжел.

Годы переживаний и раздумий, павшие на московский период творчества Сергея Юрского, не прошли бесследно. Сергей Юрский занялся сначала саморежиссурой на концертной эстраде, потом - Хэмингуэй на телевидении, затем «Мольер» и «Фантазии Фарятьева» в театре.

Принцип совмещения двух профессий соблюдается практически во всех работах Сергея Юрского, в которых он выступает в качестве постановщика.

Театр одного актера

Театр одного актера – уникальное, любимое детище Сергея Юрского. "Самое трудное в этой работе, по мнению самого создателя, но в то же время и самое упоительное — это выход к залу, когда в течение всего вечера ты несешь абсолютную ответственность за связь со зрителем.

Конечно, очень многое не сыграно, но у актера Сергея Юрского нет ни малейших конкретных сожалений. Исполнилось пятьдесят лет, как Сергей Юрский на сцене - пятьдесят лет непрерывной игры.

С первых лет работы Сергей Юрский, помимо театра, активно осваивал и другие области искусства, отмечая важность их взаимосвязи: «Кино учит сдержанности, телевидение - свободе... Эстрада помогает найти более непосредственные формы общения со зрителем».

Dim lights Embed Embed this video on your site

Кино

«Киноактером я себя не считаю. Кино – это влечение», - это было как-то сказано Сергеем Юрским после двадцати с лишним лет работы на съемочной площадке и приблизительно тридцати сыгранных кино ролей, многие из которых – шедевры кинематографии.

Дебютом Сергея Юрского в кино стал фильм «Повесть о молодоженах». А знаменитым Сергея Юрского сделала первая же крупная роль Чудака в эксцентрической комедии Эльдара Рязанова «Человек ниоткуда». Затем были главные роли в картинах «Время, вперед!» и «Золотой теленок», бессмертные роли в фильмах «Республика ШКИД», «Интервенция», «Место встречи изменить нельзя», «Ищите женщину», «Любовь и голуби».

Dim lights Embed Embed this video on your site

Dim lights Embed Embed this video on your site

Сергей Юрский в кино играл только характерные роли. Характерные роли, по мнению Сергея Юрского, это был шанс на двусмысленность. На «геройство» Сергей Юрский осмелился лишь в двух случаях - Бендер в «Золотом теленке» и Импровизатор в «Маленьких трагедиях». Но таких случаев - поискать!

На телевидении Сергей Юрский появился в трех лицах: актер, чтец, режиссер. На телеэкране появляется Шекспир Сергея Юрского в «Смуглой леди сонетов», как режиссер снимает «Фиесту» Э. Хемингуэя. Участвует во многих литературных программах о Пушкине, Салтыкове-Щедрине, Чехове. Играет гангстеров, сыщиков, деловых людей...

Повесть «Чернов», написанная Сергеем Юрским, стала литературной основой режиссерского дебюта в кино. Повесть, как оказалось, предвидела события сегодняшних дней.

Чтец

Параллельно театральным и кино ролям существовала и ширилась концертная деятельность Сергея Юрского. Рассказы Чехова, Зощенко, проза Гоголя, Бабеля, Шукшина, поэзия Пушкина, Пастернака, Мандельштама... Залы на спектаклях, концертах, "капустниках" с участием Сергея Юрского всегда были переполнены. Выступления на эстраде, которые Сергей Юрский подчеркнуто называет концертами, - это воистину его стихия. Здесь он сам себе и режиссер, и актер, и автор композиции…

Dim lights Embed Embed this video on your site

Писатель

Перу Сергея Юрского принадлежит цикл стихов, рассказов, повестей и очерков, несколько книг прозы и стихов: «Кто держит паузу», «Безвременье», «С.Ю.Р.» «Жест», «Полина», «Содержимое ящика».

Книга стихов «Жест» - это далеко не первый и не последний его опыт в литературе. В «Жесте» слышен не только ритм стиха, но и ритм жизни. Книга делится на главы, и у каждой — свои ритмы. В «Ритмах молодости» - скорости, споры, романы, вдохновение, гостиницы, поезда. В «Ритмах дороги» - гастроли, съемки, города, дальние страны, встречи и расставания. В этой книге приоткрывается биография, но скорее биография души. И не впрямую, а слегка, пунктиром, намеком.

Особое явление в литературе - сатира Сергея Юрского. Сергей Юрский находит абсурдность происходящего сегодня, не прибегая к ни революционному пафосу, принятому Веллером, ни к откровенной язвительности, любимой Ерофеевым.

Лучшим примером тому является книга Сергея Юрского «Практические облака».

Личная жизнь

Первая супруга Сергея Юрского - актриса Зинаида Шарко, коллега по Большому драматическому театру. Но так случилось, что они расстались. Подробности расставания никому неизвестны, подробности - это запретная тема для Сергея Юрского. Ему совершенно не понятно, как люди могут сами рассказывать в газете о своей личной частной жизни.

Наталья Тенякова - вторая жена Сергея Юрского. Вкусы и взгляды на жизнь Сергея Юрского часто сходятся с оценками его супруги. Неудивительно, но за столько лет они стали друг на друга необычайно похожи. Дочь Дарья Юрская, с детства видевшая все «прелести» актерского существования, тем не менее, выбрала профессию родителей…

Нынешняя семья Сергея Юрского - это три актера, три актера, которые могут существовать вместе. И неспроста! Во-первых, они профессионалы и, заканчивая спектакль, переходят в другое состояние. А во-вторых, и это главное, театр они не переносят на домашнюю жизнь, а сделали его только частью этой жизни.

В семье Сергея Юрского существуют традиции: никогда не пренебрегать возможностью побыть вместе, и должен всегда существовать Дом. Дом — это место отдыха. Место, где все остаются сами собой.

Принципы

В своих многочисленных интервью, данных в разные годы, Сергей Юрский редко говорит о личном. Его ответы – это, прежде всего, размышления актера, режиссера, сочинителя:

-Главные черты моего любимого героя присущи булгаковскому Мастеру.

-Для меня зритель - думающий, умный, интеллигентный - лучший друг, а потому оппонент.

-Я никогда не смог бы играть в пустом зале, потому что театр - это кровообмен сцены и зала.

-Талант для меня - это знание технологии плюс умение выходить из кризисов.

-Любимое дело не освобождает от ответственности перед близкими и перед самим собой.

-В отпуске я полностью отвлекается от профессиональных забот.

-Для меня счастье - это то состояние, в которое могут входить и неприятности, и откаты назад.

-Мой внутренний ориентир, чувство, которое вдохновляет, - это веселая злость.

Интервью

- Никогда не смотрю по телевизору ни церемонию «Оскар», ни какие другие — жена смотрит. Но тут показывали «Золотой Глобус». Вроде ужасная у них обстановка — я бы вот не смог там сидеть, аплодировать. Но вдруг появляется актер, которого я очень люблю, Энтони Хопкинс, — и я застреваю. О нем что-то рассказывают, идут кадры из фильмов. Выходит сам Хопкинс, произносит речь. И я думаю: и он туда же, и Хопкинса эта слизь — да, слизь, эта тусовка — съела. Так и происходит стирание твоей личности — что потом, кстати, и на их произведениях искусства отражается. Не сразу, но отражается. И мне неохота уже теперь смотреть фильмы с ним — своим приходом туда Хопкинс проявил какую-то ужасную заурядность.

Никто из русских актеров не сделал карьеру в Голливуде. Дело не в профессионализме вовсе. Мы им абсолютно чужие, и они — нам. Есть протестанты, католики, есть разные вариации их, есть поляки-славяне, греки-православные — и все это Европа. А Россия — она отдельно. И прежде всего, для этой Европы, Америки она скучна. В этой скуке может, конечно, возникнуть что-то, вызывающее интерес, но этот интерес того же плана, что и по отношению, например, к ненавистному сейчас ими Ирану. Африканец ближе Голливуду, чем мы. То, что африканец знает о мире — он знает из англо-язычного или франко-язычного кино, книг. Мы же пишем какими-то непонятными буквами, у нас вообще свой большой отдельный мир. Потом африканский актер до определенного момента мирового признания — если ему случится, — он будет знать свое место; все иностранцы в Голливуде — это люди, давшие себя перемолоть. А мы свое место не хотим знать, потому что почитаем себя равными — и имеем все основания.

Раньше я отдыхал так: ездил в наши дома творчества на Черном море и в Заволжье. Лучше этого не было. Сейчас я попробовал так отдыхать: ездить туристом. Но оказалось, это более утомительно, чем мои рабочие поездки. Жутко устал. Мне — чтоб отдохнуть, — выясняется, кроме моего дивана, ничего и не нужно.

Свобода определяется количеством людей, которых ты можешь послать. Так говорил мой друг Боба.

Мое самое большое достижение — своя большая квартира. Я до сорока лет жил в коммуналке.

Обгоняет меня молодой человек на «Мерседесе». Выскочил, кричит. Показал царапины на моей машине и на своей тоже. Я понял, что это мошенничество — трюк известный. Но говорил он очень уважительно: отец, ты дай, сколько есть. Я засомневался: тридцать лет за рулем, может, стал хуже ездить. Дал ему три тысячи рублей, и он смылся. Я подумал: за такой спектакль денег не жалко.

Главное — самодисциплина: дисциплина мытья посуды, выбрасывания мусора, работы, мысли.

Жальче всего мне сейчас улыбающихся кассирш в супермаркетах. Адская работа. Я сразу вспоминаю, как в самое глухое время застоя сюда приехал один мой знакомый, швейцарец. Жил, смотрел на все. Под конец спрашиваю его: что вам у нас понравилось? Говорит: свобода. Я: как занятно. И что вы видели? «Прежде всего, свобода — в магазинах. У вас продавец — свободный человек, он может сказать: да пошли вы все! Не встанете сейчас в очередь нормально — вообще уйду. А у нас это не люди, а роботы, которые все время улыбаются и все подают-подают-подают. И вообще большинство людей у нас сейчас такие». Я тогда воспринял это с насмешкой — сейчас часто вспоминаю. И деть эту работу никуда нельзя, потому что деньги нужны очень. Я видел, как во Франции наши, закончившие там вуз, становятся профессионалами, но это работа безразмерная: надо почему-то всегда работать с утра и до ночи. Кино сегодня снимают по 12 часов в день. Я участвовал в этой хреновине — и пытался людей образумить. А они говорят: сейчас так работают. Сериальщики — актеры, которые снимаются в сериалах, — у них там вообще круглосуточно идет съемка. И так — месяц, два. В результате актеры стираются абсолютно — что мы на экране и видим. Я говорю шоферу, который везет меня на вокзал после съемок в Питере: «Слушайте, мы ж с вам встретились в 9 утра, 14 часов прошло, а вы все за рулем». Говорит: «А я сейчас поеду развозить тех, кто остался, потом в пять утра еще приеду». Слушаю сейчас радио: Франция просит Брюссель поставить хоть какие-то ограничения дальнобойщикам, потому что страшное количество аварий из-за усталости. Чудовищная идет гонка. Человечество сто лет билось за 8-часовой рабочий день, и иногда с кровью, за выходные, за отпуск — и все: это стерлось, время отнято. Как вернуться? Я не знаю, потому что сами трудящиеся по 14 часов на мое предложение протестовать сказали: «Да что вы! Не надо, Сергей Юрьевич. Вы — другое дело, вы уже проскочили, а нам имя зарабатывать надо».

Когда мне было 16, и отец меня с кем-то знакомил — он всегда говорил: вот, наследник всех моих долгов. Так себя и чувствую.

Обожаю Аль Пачино. Он играет кубинцев, евреев — умеет перевоплощаться. Когда он разговаривает с камерой — он через камеру разговаривает со своим партнером, с миром, с жизнью, со смертью. Это и есть школа Станиславского. Аль Пачино несет ту самую школу, которая исчезла у нас, — это психологический актер в понимании Михаила Чехова. Наш же психологический театр осмеян и освистан нами самими. В современном театре музыкальные ритмы заменили те, которые должны создаваться актерами и мизансценами. Их наличие, но и их таинственная невидимость — это и заставляло людей стоять ночами за билетами на Чехова. Потому что пьесы-то знали — это же не то что показывали новинку или говорили какие-то слова новые. Но было то дрожание ритмов, которое дает, может быть, более тонкие и более проникающие в человека эмоции и мысли, чем музыка. Режиссеры и актеры просто снимают с себя труды. У Курехина с его поп-механикой была надежда, что без смысла, без выстраданного ясного слова, можно и нужно жить, что в сумятице, в разломе прорастет нечто. А прорастает обычно что-нибудь чудовищное.

Ненавижу cool art. На русский переводится: крутое искусство. Про спектакли Чусовой говорят: cool art. Это то самое искусство, которое изначально не требует ни положительной, ни отрицательной оценки — так есть, это сделано. И я перевожу — «прохладное искусство».

Недавно стою посреди улицы — никак не могу найти дом по тому адресу, что у меня, — раздражен страшно, кричу: «Где, где улица такая-то?» Все идут мимо, никто не обращает внимания. Начинаю хватать людей подряд: «Послушайте, где эта улица?» — «Не знаю, ничего не знаю». — «Подождите, — говорю, — а вы здесь живете?» — «Здесь, — говорят, — вон там, вон в том доме». — «И как же, — говорю, — называется улица, на которой мы?» — «Я ничего не знаю — я выхожу из метро и иду налево».

Я стал косным из-за транспорта. Чувствую, что не только я, но и все теперь, утверждая себя в чем-то, не имеют времени, чтобы услышать или разглядеть соседнее явление. Откуда раньше бралось время интересоваться всем, что пишется сейчас у нас, на Западе, новостями науки? Я, скажем, пережил увлечение Эйнштейном — и не я один. А сейчас и представить не могу, чтобы я так же увлекся клонированием или, допустим, стволовыми клетками. Еще пример: люди в нашей профессии не только не видят спектаклей друг друга — что было абсолютно естественно лет тридцать назад, — но и собственных. А знают только ту самую часть, которая связана с ними и не особенно интересуются, что означает эта часть внутри целого. Должен признаться, что заставляю себя преодолевать такое же костное ощущение: не трогайте меня — и идти, скажем, на «Голую пионерку». Думаю, это во многом можно списать на транспорт: мы так много времени уделяем дороге, что очень мало остается на то дело, по которому приехали. Парадокс: машины помогают нам сейчас делать все быстрее, а наше КПД в работе, в любви, в семье невероятно снизилось.

Никогда не забуду японку Кеку. Я ставил в Токио спектакль по Ибсену. Мне представляют молоденькую актрису Кеку. Там была совсем маленькая роль девушки, которая приходит в комнату к Боркману (спектакль «Йун Габриэль Боркман». — Esquire), играет на рояле и больше не появляется. Спрашиваю: «Вы играете на рояле?» — «Нет, не играю». Ну ничего, говорю, Григ будет по радио звучать, а вы будете просто слушать, либо за кулисы посадим музыканта, что хуже, конечно. Она спрашивает: «А может быть, я буду играть?» Что вы, говорю, это сложно. И уезжаю. Проходит два месяца, у нас фуршет, едим какое-то мясо — меня зовут: «Мы хотим, чтобы Кеку вам сыграла». Она садится — пальчики, как спички, — и мощно играет «Норвежский танец» Грига, труднейшую, виртуозную вещь. Как? Что? «Вы что, в школу поступили?» — «Да, учительницу взяла». — «Подождите, вы же были на гастролях в Америке». — «Была, да». Она в Америке договорилась и все свободное время не ходила по Америке, а училась. Мне было стыдно, я же предупреждал, что это маленькая роль, что это вообще никто не оценит. Стоит и вежливо улыбается — она просто хотела сделать все наилучшим образом.

Снимался в кино- и телефильмах:

- Повесть о молодоженах (1959) 
- Достигаев и другие (1959) 
- Человек ниоткуда (1961) 
- Крепостная актриса (1963) 
- Черная чайка (1964) 
- Кюхля (1964) 
- Совесть не прощает (1964) 
- Время, вперед! (1965) 
- Республика ШКИД (1966) 
- Золотой теленок (1968) 
- Интервенция (1968) 
- Король-олень (1969) 
- Сломанная подкова (1973) 
- Выбор цели (1974) 
- Дервиш взрывает Париж (1976) 
- В один прекрасный день (1977) 
- Дачный домик для одной семьи (1978) 
- Расмус-бродяга (1978) 
- Маленькие трагедии (1979) ...Импровизатор 
- Место встречи изменить нельзя (1979) 
- 20-е декабря (1981) 
- Не бойся, я с тобой! (1981) 
- Ищите женщину (1982) 
- Падение Кондора (1982) 
- Али-баба и сорок разбойников (1983) 
- Выигрыш одинокого коммерсанта (1984) 
- Сказки старого волшебника (1984) 
- Любовь и голуби (1984) 
- Берега в тумане ("Мглистые берега") (1985) 
- Путь к себе (1986) 
- Конец вечности (1987) 
- Чернов/Сhernov (1990) 
- Ау, ограбление поезда / За все надо платить (1991) 
- Экстрасенс (1992) 
- Пистолет с глушителем (1993) 
- Исповедь незнакомцу (1994) 
- Королева Марго (1996) 
- Двадцать одно чисто обставленное убийство (1999) ТВ-сериал